Филибер тяжело выдохнул сквозь зубы, пытаясь подняться с колен. Смерзшийся липкий снег обжигал даже через одежду, медленно вытягивая последние силы.
—Я все равно выживу тебя отсюда, тварь…
При каждом слове изо рта вырывались облачка пара, словно наглядно представляя жизненную энергию, покидавшую некроманта. Ситуация складывалась не самая удачная – зелья и заклятья эту нежить не брали, сталь, ранее никогда не подводившая, тоже оказалась бессильна. Все это настораживало и вызывало закономерные вопросы: как убить эту пакость, и почему она так отличается от обычной нежити.
«Пакость» принявшая форму высокой миловидной девушки, тихо рассмеялась, вскидывая руку в останавливающем жесте – ладонь направлена к противнику, пальцы раскрыты и прижаты друг к другу.
—Глупый колдун. Ты пришел слишком поздно, я уже съела достаточно путников, чтобы противостоять и стали, и примитивной магии. А теперь закрывай глаза, устала я с тобой возиться. Спи!
Филу почувствовал как глаза начали закрываться, совсем не интересуясь волей владельца на этот счет. Покрытые снежинками ресницы сомкнулись, отказываясь воспринимать окружающую действительность. Сознание гасло. Слишком много сил ушло на погоню и противостояние, слишком много заклинаний было сказано, а взмахов клинка – сделано.
Последней осознанной мыслью было облегчение, что ученика сейчас не было рядом и рыжий не попадет под раздачу. А уж Филибер справится. Вот полежит несколько секунд, а потом поднимется и надерет этой неизвестной гадине бледную тощую задницу.
— Где я?
Собственный голос прозвучал невыносимо хрипло и надтреснуто, горло неприятно кололо, как после холодной колодезной воды. Однако чужой голос был куда более пугающим.
— Это зависит от того, где бы ты хотел оказаться.
Филибер тут же закрутил головой, пытаясь вычислить источник звука. Постепенно ему удалось различить фигуру сидящего человека, и не оставалось ничего, кроме как пойти к ней.
— Бред. Я либо есть в каком-то конкретном месте, либо меня там нет.
Увидев лицо собеседника некромант ошеломленно замер. И каким ветром сюда занесло его непутевого ученика?!
— Что за глупые шутки, Эдвин? Почему ты здесь, когда должен быть у Айзека?
Юноша поднял голову, осматривая собеседника разноцветными глазами – зеленым правым и голубым левым. Помимо цвета глаз, нашлись и другие отличия от того Эдвина, которого каждый день видел Филу: спираль татуировки на правом плече, на правом же боку – рисунок перекрещивающейся шнуровки, россыпи веснушек, то выглядывающих в одном месте, то через минуту уже обосновавшиеся в другом.
Под чужим пристальным взглядом Эдвин приложил к губам палец, заканчивающийся черным звериным когтем, а спустя минуту выдохнул облако зеленовато-лилового дыма, лениво завивающегося в прохладном воздухе. Пушистый рыжий хвост дернулся и прикрыл бедро – Филибер только сейчас заметил, что этот новый, незнакомый Эдвин сидел полностью обнаженным.
— Я же сплю?
Ситуация все больше раздражала некроманта. В голове, пища и наскакивая один на другой, вертелась куча вопросов. Душу терзало смутное понимание, что он забыл нечто важное, жизненно важное, и с каждой уходящей секундой все становиться только хуже.
— Каждый сон это маленькая смерть.
— немедленно прекрати говорить загадками! Мне нужна помощь, а не псевдофилософские бредни! Если ты не можешь мне помочь – позови того кто сможет!
Гневная тирада не смогла нарушить кокон непроницаемого, абсолютного спокойствия, окружающий этого странного парня. Все так же неторопливо отпустив на волю еще одно облако дыма, Эдвин откинулся назад, опираясь на вытянутые руки.
— Когда подводит ворожба и бессильна сталь, время использовать звезды.
— Если ты думаешь, что я все сразу понял, то ты..!
Договорить ему не дали — юноша запрокинул голову и протяжно, по-звериному взвыл. Бежать было некуда, прятаться негде. Вой вибрировал и переливался, отзываясь болью в теле ругающегося, зажимающего уши некроманта. В какой-то момент Филиберу показалось, что барабанные перепонки просто не выдержали давления и лопнули, и теперь ему придется учиться жить глухим, но проверить это не получилось – сознание вновь решило уйти от издевательств и отгородилось безмолвной пустотой.
Когда некромант пришел в себя в следующий раз, с трудом разлепляя покрытые инеем ресницы, небо над головой радостно мигнуло ему двумя сгустками раскаленного газа. Звезды было на удивление хорошо видно в чистом, звенящем воздухе, что довольно странно, ведь звезды обычно висят высоко в небе, а тут руку протяни и соберешь в пригоршню. И почему они такого странного, фосфоресцирующего зеленого цвета?
Все встало на свои места, когда грудную клетку прошила острая боль. Болотные огоньки тут же превратились в глаза загадочной нежити, сидящей на бедрах колдуна и методично расцарапывающей грудь в попытках добраться до сердца. Когда жертва пошевелилась, принявшее облик девушки существо недовольно зашипело. Красивое лицо исказилось не то от обиды, не то от злобы.
— Проклятый колдун!
— Сюрприз, — мрачно прохрипел некромант, с трудом вскидывая онемевшие от холода пальцы. Как хорошо мозг решает загадки, когда жизни угрожает опасность! Снег и ледяной ветер выпили почти все и без того скудные силы, поэтому сгусток темного пламени вышел маленьким и чахлым. Но он был единственной надеждой, так что медлить было нельзя.
Инстинктивно почуяв опасность нежить — или все-таки жить? — отпрянула от бледных пальцев, но бросить добычу не смогла. Запах крови и предвкушение горячей плоти были сильнее инстинкта самосохранения. Только это дало возможность тряхнуть рукой, сбрасывая пламя на белоснежную грудь, соблазнительно выглядывающую из выреза белого как метель платья. Лесную чащу наполнил глухой, яростный вой, полный боли и бессильной ненависти.
— Отпусти!... Отпусти, колдун! Договоримся!
Неизвестное некроманту существо металось по заснеженной поляне, судорожно пытаясь сбить или погасить пламя. Бесполезно. Колдовской огонь нельзя потушить обычными средствами. По крайней мере на протяжении пяти — десяти минут.
С трудом приведя тело в сидячее положение, Филу заскрипел зубами, переплавляя боль, досаду и гнев в тонкую, почти незаметную глазу плеть из того же антрацитового огня. Неловко замахнувшись, постарался достать гадину, но попытка увенчалась успехом только с третьего раза. Некогда красивая, а теперь скорее пугающая девушка билась, не в силах убежать. Агония терзала тело, заставляя плоть чернеть и обугливаться. Живое существо уже потеряло бы сознание от болевого шока, а эта тварь все еще пыталась бороться.
Позади, вне пределов видимости колдуна, раздался шум. Сил посмотреть что там не осталось, и Филиберу пришлось довериться удаче, которая не подвела и на этот раз.
— Как всегда самые красивые девушки достаются тебе, — заметил низкий тенор с такими знакомыми насмешливыми нотками.
— Понравилась? Забирай, — Филу с усмешкой наблюдал как Айзек, в два прыжка оказавшийся за спиной нежити, с силой выкидывает вперед обе руки, и через секунду сгорающее тело опутывают нити тусклого металла.
— Пощади!
Голос у нежити отчаянный, высокий, полный боли, но сердце вампира куда прочнее камня и мольбы его не трогают. Он чувствует опасную природу противника, и не собирается оставлять такую пакость в своих владеньях.
Пока Айзек развлекался с полыхающей красоткой, оттаскивая ее от раненого товарища, большой рыжий волк аккуратно подошел к некроманту. С трудом подняв руку, Филибер взъерошил теплую рыжую шерсть, опираясь на холку и через силу поднимаясь на ноги. Разодранная куртка окрасилась свежей кровью, и колдун с трудом сдержал стон, забираясь на волка верхом. Хотя какой там верхом – распластался как мешок картошки и грузно обвис, поскрипывая зубами. Хотелось плюнуть на все и провалиться в забытье до самого дома, но вряд ли ему позволят это сделать.
Последние рыдания затихли, и выждав еще несколько минут, вампир убрал странное оружие, возвращаясь к друзьям.
— Я весь пропах этой пакостью! Ты должен мне новый костюм.
— Хоть десять. Эдвин, можно аккуратно идти.
— Все настолько плохо?
— Жить буду, тебе на горе.
Довольный подобным ответом Айзек кивнул, переходя на бег. Оборотень двигался в полсилы, но даже с такой скоростью они будут дома уже очень скоро. Воспользовавшись тем, что окружающие временно оставили его в покое, Филибер прикрыл глаза, проваливаясь в гостеприимную тьму сна. На этот раз без непонятных образов и видений.