Андуин прижимается лбом к холодному стеклу и выдыхает, что бы понаблюдать как по прозрачному пробегет испарина, замутняя все .
Как же он ненавидит всех этих подружек Гневиона. Нет он понимает, что как нормальный и хороший друг, дожен радоваться, что тот счастлив и подцепил девченку. Но почему то в груди все гниет от этой мысли. То чуство, что должно быть прекрасным и заставлять его радоваться жизни, сейчас оплавляет в груди уродливую дыру, с потекшими обожеными краями. На самом деле это тяжело носить в себе то, что причиняет такую боль, иногда хочеться выцарапать, лишь бы в нутри оно больше не кислило и не разрывало тебя на множество мелких осколков. Андуин вообще чуствует себя больным и жалким. У кого-то внутри растет опухоль, его же опухоть имеет имя ноги и он так заразительно улыбаеться, что на какой то миг в груди даже перестает жечь, а по коже бегут мурашки от счастья.
Андуин молит сейчас всех богов, что бы когда пришел его друг он не хвастался ему тем с кем он гулял и как они далеко зашли. Блондин подумав еще немного, слазит с прохладного подоконика и идет в глубь комнаты. Где берет в руки краски. Эти картины будут темными и ранеными и их никогда не увидит Гневион. Они честнее чем те слова, которые он скажет смотря в чужие темные глаза. Но зачем впринципе кому то видеть твою душу, когда она имеет настолько мерзский кровоточащий вид что и самомму себе противно?