".. пустота не мешает улыбаться .."
Вивьен никогда не мог представить, что сможет полюбить кого-то кроме брата. Конечно, он флиртовал с другими парнями, заигрывал, не раз они с братом приглашали в свою постель посторонних, но чтобы любить… Всем сердцем, горячо, преданно, не требуя ничего взамен… Нет, бред. Арман был единственным, кого Вив требовал у этого чертового мира. Единственным, кем младший из близнецов хотел владеть безраздельно, целиком и полностью, душой и сердцем.
А еще у Вивьена было давнее помешательство, навязчивая симпатия. У этого наваждения были тонкие бледные пальцы, темные вьющиеся волосы и кроткий характер. Наверное, именно эта скромность и привлекла Райта в свое время. То, что вместо перепалки, наследник древнего рода просто закрывал книгу и уходил. Он уклонялся от словесных выпадов, игнорировал мелкие пакости столь же спокойно, как и проявления симпатии. И никогда не подпускал братьев ближе, чем на расстояние вытянутой руки.
Рейнер всегда был для младшего чем-то вроде запретного плода. Сначала юноша из кожи вон лез, чтобы заполучить мальчишку. А потом… Потом все перестало быть таким острым. Они редко виделись, и постепенно Вивьен перестал думать о мальчишке с чертами хищника во взгляде.
Кто бы мог подумать, что спустя целую вечность, молодой вампир наконец-то будет в их постели. Будет жалобно хмурить брови, ощущая в себе член младшего из близнецов, и одновременно чувствуя, как старший сжимает его в себе. Братья Райт топили его словно море, захлестывая волнами с головой. Это не поддавалось логике, это просто связало их узами, более прочными, чем простые секс и желание. Некромантов и вампира связала кровь, которой Райты добровольно делились. Подчиняя и завладевая его телом, они одновременно отдавали мальчишке две самые ценные для вампира вещи – кровь и любовь.
Говоря слово «любовь» Дети Крови всегда имели в виду нечто более глубокое, нежели люди. Для них этот термин означал доверие, принятие их природы – вместе с минусами, ошибками, грехами, и, конечно же, самоотдачу. Мало кто знает, но как только жертва добровольно соглашается напоить вампира своей кровью, между ними возникает особенная психо-эмоциональная связь. Конечно же, далеко не сразу, но к постоянным партнерам упыри привязываются сильнее, чем некоторые люди к любовникам.
Раньше Рейнер слабо верил в подобные рассказы. Ему казалось, что такая связь между вампиром и смертным маловозможна, и он был чертовски рад, что ошибался. Потому что он сходил с ума по своим драгоценным мальчикам. Они настолько отличались от скромного тихого юноши, что Рэю порой казалось, что все происходящее с ним просто сладкий сон. Что сейчас он проснется, и исчезнут сильные руки, сжимающие его бедра, пропадет загорелая упругая задница, которую он плавно и медленно трахал, исчезнет татуировка, скрывающая клеймо на шее.
Сильный укус в шею заставляет его вернуться к реальности, жалобно всхлипывая. Вивьен лишь довольно смеется, хлопая Рейнера по ягодице тяжелой ладонью.
- О чем задумался, красавец? – голос младшего был низким от возбуждения, появилась отчетливая хрипотца.
- Ни о чем…Оооохх! – юноша вздрагивает от глубокого грубого толчка, заставляющего яички с пошлым звуком удариться о ягодицы, и одновременно с этим, вынуждая вампира глубже проникнуть в отставленную задницу Армана.
- Аааррр! – старший из близнецов сильнее прогибает спину, жадно подставляясь, бесстыже и откровенно, - Прекратите болтать и начните, наконец, двигаться нормально!
-Вот так? – весело хмыкает Вив, задавая размашистый и быстрый темп, на который Рейнер отозвался жалобным скулежем, а брат довольно застонал горлом.
Кровавые реки, как же это было восхитительно. Раньше вампиреныш только читал о таких откровенных, непристойных вещах, но и представить себе не мог, что троюродные братья будут вытворять с ним такое. Заставлять метаться, скулить и сбивчиво бормотать пошлости.
Вивьен же до сих пор не мог поверить в то, что казавшийся недоступным юноша теперь принадлежит им. Даже Арман умудрился влюбиться в это сокровище. Нет, не влюбиться – полюбить не менее горячо и крепко чем сам Вив. Просто удивительно.
И пусть каждый из них далек от совершенства и прячет за душой темные сокровенные тайны – они есть друг у друга, и это единственное, что имеет значение. Ведь если тебя обнимают родные сильные руки, то падать в бездну намного приятней.
А еще у Вивьена было давнее помешательство, навязчивая симпатия. У этого наваждения были тонкие бледные пальцы, темные вьющиеся волосы и кроткий характер. Наверное, именно эта скромность и привлекла Райта в свое время. То, что вместо перепалки, наследник древнего рода просто закрывал книгу и уходил. Он уклонялся от словесных выпадов, игнорировал мелкие пакости столь же спокойно, как и проявления симпатии. И никогда не подпускал братьев ближе, чем на расстояние вытянутой руки.
Рейнер всегда был для младшего чем-то вроде запретного плода. Сначала юноша из кожи вон лез, чтобы заполучить мальчишку. А потом… Потом все перестало быть таким острым. Они редко виделись, и постепенно Вивьен перестал думать о мальчишке с чертами хищника во взгляде.
Кто бы мог подумать, что спустя целую вечность, молодой вампир наконец-то будет в их постели. Будет жалобно хмурить брови, ощущая в себе член младшего из близнецов, и одновременно чувствуя, как старший сжимает его в себе. Братья Райт топили его словно море, захлестывая волнами с головой. Это не поддавалось логике, это просто связало их узами, более прочными, чем простые секс и желание. Некромантов и вампира связала кровь, которой Райты добровольно делились. Подчиняя и завладевая его телом, они одновременно отдавали мальчишке две самые ценные для вампира вещи – кровь и любовь.
Говоря слово «любовь» Дети Крови всегда имели в виду нечто более глубокое, нежели люди. Для них этот термин означал доверие, принятие их природы – вместе с минусами, ошибками, грехами, и, конечно же, самоотдачу. Мало кто знает, но как только жертва добровольно соглашается напоить вампира своей кровью, между ними возникает особенная психо-эмоциональная связь. Конечно же, далеко не сразу, но к постоянным партнерам упыри привязываются сильнее, чем некоторые люди к любовникам.
Раньше Рейнер слабо верил в подобные рассказы. Ему казалось, что такая связь между вампиром и смертным маловозможна, и он был чертовски рад, что ошибался. Потому что он сходил с ума по своим драгоценным мальчикам. Они настолько отличались от скромного тихого юноши, что Рэю порой казалось, что все происходящее с ним просто сладкий сон. Что сейчас он проснется, и исчезнут сильные руки, сжимающие его бедра, пропадет загорелая упругая задница, которую он плавно и медленно трахал, исчезнет татуировка, скрывающая клеймо на шее.
Сильный укус в шею заставляет его вернуться к реальности, жалобно всхлипывая. Вивьен лишь довольно смеется, хлопая Рейнера по ягодице тяжелой ладонью.
- О чем задумался, красавец? – голос младшего был низким от возбуждения, появилась отчетливая хрипотца.
- Ни о чем…Оооохх! – юноша вздрагивает от глубокого грубого толчка, заставляющего яички с пошлым звуком удариться о ягодицы, и одновременно с этим, вынуждая вампира глубже проникнуть в отставленную задницу Армана.
- Аааррр! – старший из близнецов сильнее прогибает спину, жадно подставляясь, бесстыже и откровенно, - Прекратите болтать и начните, наконец, двигаться нормально!
-Вот так? – весело хмыкает Вив, задавая размашистый и быстрый темп, на который Рейнер отозвался жалобным скулежем, а брат довольно застонал горлом.
Кровавые реки, как же это было восхитительно. Раньше вампиреныш только читал о таких откровенных, непристойных вещах, но и представить себе не мог, что троюродные братья будут вытворять с ним такое. Заставлять метаться, скулить и сбивчиво бормотать пошлости.
Вивьен же до сих пор не мог поверить в то, что казавшийся недоступным юноша теперь принадлежит им. Даже Арман умудрился влюбиться в это сокровище. Нет, не влюбиться – полюбить не менее горячо и крепко чем сам Вив. Просто удивительно.
И пусть каждый из них далек от совершенства и прячет за душой темные сокровенные тайны – они есть друг у друга, и это единственное, что имеет значение. Ведь если тебя обнимают родные сильные руки, то падать в бездну намного приятней.